Футбол живет для тех, кто его любит. Поэтому welcome2018.com начинает публиковать воспоминания его главных людей — болельщиков разных поколений. Открывать серию выпало Илье Смирнову – фанату «Спартака», на счету которого более 200 выездов на матчи любимого клуба в другие города. 46-летний работник туристического бизнеса рассказал, как в 1980-е путешествовал “зайцем” по всему Союзу, в том числе в одном купе с олимпийским чемпионом по хоккею, и какие отношения были в то время между болельщиками «Спартака» и других клубов
Ленинградский дебют
Мне трудно однозначно ответить на вопрос, почему я болею именно за «Спартак». Наверное, потому, что эту команду любил мой отец, с которым мы вместе смотрели футбол по телевизору. Но на стадион я впервые пошел сам. Это было в сентябре 1981 года, когда в «Спартак» в Лужниках принимал бакинский «Нефтчи» и победил 4:1.
Мой первый выезд, на матч с «Зенитом», состоялся в конце июня 1984 года. Я только-только закончил восьмой класс. Билет до Ленинграда стоил по тем временам недешево — десять рублей, зато мама договорилась насчет проживания, и ночевал я у знакомых. Атмосфера на выезде мне понравилась. «Спартак» выиграл у будущего победителя того чемпионата СССР 2:0, к тому же в то время между болельщиками наших команд не существовало никакого антагонизма. Наоборот, мы дружили.
Поезд, в котором тогда ехала наша группа, прибыл на Московский вокзал в пять с чем-то утра. И представьте себе, что в такую рань нас встречали полсотни красно-белых и человек тридцать «зенитчиков». Вот какие отношения были между нами!
В общем, зацепило меня тогда в Ленинграде. Поэтому в начале августа я, уже никого не спрашивая, отправился в Минск. Родители, конечно, не были в восторге от того, что сын-подросток сбежал из дома, но потом нам удалось прийти к компромиссу. И я начал путешествовать с друзьями самостоятельно.
От Вильнюса до Алма-Аты
Ездили, конечно, в основном «зайцами». Для этого старшие товарищи даже разработали специальную систему. Сначала надо было проникнуть в поезд и где-то переждать, пока проводники соберут билеты, ведь паспорта тогда при входе в вагон не проверяли. А потом мы как можно правдоподобнее изображали из себя честных пассажиров. Летом для этого достаточно было просто оголить торс. А когда было прохладно, то отсиживались в ресторане, пили чай, кофе, играли в карты. Ну и с девушками, конечно, знакомились, куда же без этого? И хотя порой нас снимали с поездов, до мест назначения мы неизменно добирались вовремя. Помню, как однажды по дороге в Тбилиси доехали на багажных полках аж до Донецкой области. И высадили нас там только потому, что поезд был уже переполнен. Потом на дизеле прибыли Ростов, где погуляли несколько часов. А вечером сели в сочинский поезд. Только там, искупавшись в Черном море, пришлось купить билеты на поезд Горький – Тбилиси. Все-таки ночевать на курорте было слишком затратно.
Интересных выездов по Союзу было немало. В том же Тбилиси нас через каких-то дальних знакомых пригласили на грузинскую свадьбу, а это, я вам скажу, запоминающееся мероприятие. Вот только толком поздравить жениха и невесту мне не довелось. С нашей компанией увязались другие ребята из Москвы, которые потребовали, чтобы их тоже пустили за праздничный стол. Хозяев такая просьба немного смутила, и они попросили нас удалиться. Денег не было, и ночевали в каком-то парке едва ли не прямо на земле. Благо, летом в Тбилиси тепло.
В Закавказье я выезжал не раз. Бывал в Ереване, Баку, Кутаиси и Ланчхути. В этом грузинском районном центре «Спартак» играл только однажды – в 1987 году, когда в высшую лигу чемпионата СССР вышла команда «Гурия». Наверное, можно сказать, что тот выезд оказался для спартаковских болельщиков уникальным. В Ланчхути нас было всего двадцать человек, и я помню всех поименно.
Выезды в не самые известные футбольные города, например, на кубковые матчи, вообще, как правило, откладывались в памяти хорошо. Например, в 1988 году «Спартак» встречался с тернопольской “Нивой”, и я впервые оказался на Западной Украине, где по сравнению с Москвой совсем иной менталитет. Ну и в Прибалтике, конечно, было во всех отношениях интересно. Вильнюс, куда мы приезжали на матчи «Жальгириса», казался нам самой настоящей Европой.
Из команд – участниц советского чемпионата тридцатилетней давности дальше всех базировался «Кайрат». От Москвы до Алма-Аты около четырех тысяч километров, и однажды на матч с «Кайратом» по железной дороге мы никак не успевали, так как за четыре дня до этого «Спартак» играл в гостях с «Зенитом». Поэтому, вернувшись домой из Ленинграда, нам с друзьями пришлось воспользоваться самолётом. Зато ночевали тогда в столице Советского Казахстана в железнодорожных тупиках, открывая вагоны специальными ключами. А утром, выспавшись, шли гулять по городу. Даже побывали на знаменитом высокогорном катке «Медео».
Массовость 1980-х
Вообще я уже в то время во время выездов старался посмотреть что-то интересное. Футбол, конечно, был на первом месте, но в том же Киеве мне довелось посетить Киево-Печерскую лавру, Владимирский собор, погулять по Крещатику и Андреевскому спуску. Но самым популярным местом у фанатов, приезжавших в столицу Украины, особенно в тёплое время года, считался Гидропарк. В общей сложности я бывал в Киеве шесть раз на матчах «Спартака» и ещё один раз на матче сборной России. В 1986 году матч с «Динамо» состоялся 27 апреля — на следующий день после Чернобыльской аварии, о которой мы еще ничего не знали.
Отношения с болельщиками киевского «Динамо» у красно-белых были, конечно, не самые простые. Тем не менее я и в Киеве имел хороших знакомых, с которыми с удовольствием общался. В советские времена номера в гостиницах стоили бешеные деньги, к тому же их все равно не хватало. Зато было принято дружить с болельщиками других команд и останавливаться во время выездов у приятелей. Например, у меня дома иной раз ночевали по пять ребят из Донецка. Родители не возражали.
Вообще атмосфера на домашних матчах «Спартака» и на выездах во времена моей молодости отличалась самым принципиальным образом. В Москве ведь с 1982 по 1986 год абсолютно запрещалось поддерживать свою команду. То есть, вообще. Нельзя было использовать какую-либо атрибутику, приходить на матчи в шарфах, шапочках. У меня милиционер однажды даже пытался значок спартаковский снять, который продавался в магазине. Мы не имели возможности не только что-то петь или кричать, но даже дружно хлопать в такт. За это порой со стадиона выводили по полсектора.
Зато в других городах все было совершенно иначе, и это болельщикам нравилось. Поэтому и ездили мы достаточно часто, хотя, конечно, несравнимо меньше, чем сейчас. Когда в Ленинград приезжало 300 спартаковских болельщиков, мы имели право гордиться. Примерно столько же нас было в Киеве в 1987 году. Выезды в Тбилиси и Ереван по сто человек считались очень массовыми. А до Алма-Аты добиралось два десятка с небольшим. Люди в других городах смотрели на нас с удивлением. В то время футбольные фанаты простому советскому человеку были в диковинку.
В купе с чемпионом
Сейчас футболисты после матчей практически всегда благодарят своих болельщиков за поддержку, а в 1980-е до этого никогда не доходило. Но мы не обижались, поскольку в советские времена свои правила поведения были в том числе и у футболистов. Да и вообще я никогда ни к кому из игроков в друзья не навязывался. Единственный спартаковец, с которым меня относительно близко однажды свела жизнь – это Сергей Горлукович.
Хотя однажды со мной произошла интересная история. Дело в том, что мы ездили еще и на хоккей, хотя и не так часто. Благодаря этому я побывал в Екатеринбурге и Нижнем Новгороде, которые тогда назывались Свердловск и Горький, ну и, конечно, в Риге. Так вот, представьте себе, что однажды на обратном пути в Москву после матча с рижским «Динамо» меня взял в свое купе знаменитый нападающий Сергей Шепелев, который в то время уже был олимпийским чемпионом.
Дело было так. Как обычно, я не имел ни обратного билета, ни денег. Но в тот день мне особенно широко улыбнулась удача. Я шёл по перрону вдоль поезда Рига – Москва и около одного из вагонов увидел хоккеистов «Спартака». Не постеснялся, подошёл к Сергею Шепелеву, объяснил ситуацию, и он, к моему удивлению, мне не отказал. В итоге я до самой Москвы ехал вместе с игроками, расположившись на багажной полке. Выдающийся хоккеист и до этой истории был моим кумиром, но оказалось, что он еще и чуткий, отзывчивый человек. Ну а среди футболистов, не буду оригинальным, моим любимым игроком был и остаётся Федор Черенков.
Рембрандт против Ван Гога
Отдельная тема – выезды на матчи еврокубков. Это сейчас все достаточно просто – получил визу, купил билет и полетел. А во времена СССР подобные путешествия считались несбыточной мечтой.
Хорошо помню свою первую поездку в Европу – осенью 1992 года на матч 1/8 финала Кубка Кубков против «Ливерпуля». Болельщики «Эвертона», встречавшиеся нам на улицах города, горячо желали победы «Спартаку», и наш клуб оправдал их надежды — 2:0. Соотечественников на стадионе набралось сотни полторы, и половина из них были не активными болельщиками. В то непростое время в стране вообще наблюдался спад фанатского движения. Зато когда через несколько лет начался подъем, гостевые сектора во время матчей «Спартака» на европейских стадионах становились полностью красно-белыми.
В Англии я в общей сложности побывал раз десять. Трижды приезжал в Милан на матчи с «Интером». Очень интересный выезд был в октябре 1993-го в Познань, где «Спартак» играл с «Лехом» на Кубок чемпионов и победил – 5:1. Добирались туда через белорусский город Гродно на перекладных. Дружить болельщики наших команд начали гораздо позднее, но и тогда к нам в Познани отнеслись доброжелательно. Хорошо мы ощущали себя и в болгарском Бургасе в 1998-м. Солнце, море, победа над «Литексом» – 5:0. Чего еще можно было желать? Навсегда останутся в памяти матчи «Спартака» в Барселоне, Марселе, Мюнхене.
Ну и, конечно, невозможно забыть две встречи с «Аяксом» в Амстердаме. Особенно первая – в 1998 году, когда «Спартак» выиграл – 3:1 и дважды отличился Александр Ширко. Тогда получился очень массовый и эмоциональный выезд. Перед матчем кто-то тусовался в квартале красных фонарей, кто-то путешествовал на катерах по каналам, многие посетили знаменитые музеи. Лично я постарался успеть везде, и должен сказать, что «Ночной дозор» Рембранта впечатлил меня гораздо больше, чем все подсолнухи Ван Гога.
Другие времена
Вспоминая чемпионат СССР 1980-х, испытываю двойственные чувства. Понимаю, что несмотря на некоторые издержки, это был интересный турнир, потенциально — один из сильнейших в Европе. В нем выступали команды, исповедовавшие свой особый стиль, и очень самобытные футболисты, например, Хорен Оганесян из «Арарата», тбилисские динамовцы Давид Кипиани и Александр Чивадзе, вратарь «Жальгириса» Вацловас Юркус. Или взять Курбана Бердыева из «Кайрата», которого я прекрасно помню на поле в Алма-Ате. Признаться, я не очень хорошо знаю, кто выступает за некоторые нынешние российские клубы. Зато по четыре-пять человек из состава любой советской команды тех времен назову наверняка.
Сейчас, конечно, очень многое изменилось как в самом футболе, так и вокруг него. Это раньше, встретив в метро взрослого человека в фанатском шарфе, другие пассажиры покрутили бы пальцем у виска. А сегодня ни у кого не вызывает удивления бабушка с внучкой «на цветах». Болельщики тоже стали совсем другие. С уважением отношусь ко всем людям, которые душой болеют за «Спартак». Но говорить о том, что нынешние молодые ребята продолжают какие-то традиции, существовавшие во времена моей юности, мне кажется, не совсем верно.
Из тех моих друзей, с которыми я в свое время колесил по Советскому Союзу, не всем удалось сохранить интерес к футболу и нашей команде. Лично я стараюсь посещать все домашние матчи «Спартака» и по возможности хотя бы три-четыре раз за сезон куда-то выезжать.
У «Спартака», как ни у одного другого российского клуба, очень много болельщиков, которыми можно гордиться. Актеры Олег Табаков, Валентин Гафт, Александр Калягин, пианист Денис Мацуев, музыкант Александр Градский — всех не перечислишь! Хотя куда больше среди нас совсем еще юных пацанов, у которых вся жизнь впереди. Поэтому мне очень хочется, чтобы молодежь понимала: на стадион мы по-прежнему приходим для того, чтобы поддерживать свою команду. Все остальное глубоко вторично.
